2 июля, 2008

Али Юнусов,

Voice of Freedom

В этом году самому важному в истории узбекской государственности документу, подарившему миру новую независимую страну, Декларации Независимости, исполнилось 18 лет. В 1990 году усилиями депутатов Верховного совета Узбекской ССР был подготовлен и внесен на рассмотрение парламента этот исторический документ. Документ, о существовании которого новое поколение теперь уже независимого Узбекистана не знает ничего.

Один из участников и инициаторов подготовки исторического документа, известный журналист и писатель, основатель «Демократического конгресса Узбекистана» и главный редактор сайта «Туронзамин» Жахонгир Мухаммад делится своими воспоминаниями с Voice of Freedom.

Voice of Freedom: Скажите почему власти Узбекистана не очень чествуют столь значимый для страны документ?

Жахонгир Мухаммад: Эта власть изначальна была против самой Независимости, не говоря уже о Декларации Независимости. Она желала остаться в составе СССР, подписать соглашение о Союзе и, тем самым, заполучить более широкие полномочия. Потому как в те времена Москвой было внесено предложение о поддержке Союза с возможностью получения любых полномочий. Руководители комитетов в Верховном Совете утверждали, что стоит, поддержав Союз, потребовать взамен большей свободы, чем ломать голову над тем, чего нет. Это мнение поддерживал и Ислам Каримов, потому они ее и не чествуют.

Известны ведь и другие причины столь прохладного отношения властей к Декларации: она написана представителями нынешней оппозиции, то есть активистами партии «Эрк».

Еще в момент острой дискуссии о подготовке Декларации Независимости, перед началом той исторической сессии лидер партии «Эрк» Мухаммад Салих показал мне подготовленный к печати макет нового номера газеты, где и был представлен текст декларации. Он был довольно скромный, почему-то на русском языке, и проект декларации очень напоминал текст деклараций прибалтийских государств. Но самое главное и важное: в нем отсутствовала аббревиатура ССР после названия нашего государства. Затем ближе ко дню сессии появились две версии будущей декларации, одна была предложена партией Эрк, вторая - Народным движением «Бирлик». Многие члены Верховного совета не придавали внимания этим проектам, а мы - несколько депутатов – жили мечтой создать единую декларацию используя эти два предложенных проекта.

Как же встретила вопрос о принятии Декларации Независимости сама сессия?

Шумно. В начале сессии всегда избирался секретариат, и что очень важно рассмотрение многих вопросов зависело от того самого секретариата. Поэтому я провел беседу с депутатами и внес предложение вносить своих кандидатов на секретариат, чтобы вопросы, которые мы ставим перед сессией не остались в тени. Когда началась сессия, и начали утверждать, заранее подобранный состав секретариата, я потребовал, чтобы он был избран заново. Нам повезло, что на тот момент в зале не было Каримова, иначе он бы не позволил, чтобы дело приняло такой оборот. Каримов появился в зале тогда, когда новоизбранный секретариат уже занял свое место в зале. Он удивленно посмотрел на нас, похлопал меня по плечу и сел. Затем, как председатель новоизбранного секретариата, сказал, что отныне ни секретариат, ни спикер не будут работать по специально подготовленному сценарию и попросил депутатов вносить предложения по повестке дня. Вот тогда и посыпались предложения, среди которых было предложение, подписанное 167 депутатами о поднятии вопроса Декларации Независимости.

Как отреагировал на это Каримов?

Когда я порвал заранее запланированный сценарий, Каримов поднялся из своего места и, махнув рукой, вышел из зала. Депутаты зашевелились, посыпались предложения от депутатов-демократов о принятии декларации. Среди этих собранных предложений к секретариату были и обращения к президенту. Я взял эти обращения и две версии декларации и прошел в комнату, где Каримов беседовал с премьер-министром Шукрулло Мирсаидовым. Увидев меня, Каримов выпалил: что за подрывная деятельность там идет. Я сказал, что представители нации требуют принятия Декларации Независимости. «Пусть эти представители нации прижмут…», - сказал Каримов, используя ненормативную лексику. «Сколько раз я вам говорил, что депутатом вы долго не протянетесь, неужели вы не осознаете это? И остальных ждет то же самое. Независимость – это предательство. Удар ножом в спину. Вы все можете лишь чесать языками, а отдуваться придется мне. Вот эта декларация ломаной копейки не стоит, ее даже в туалете не используешь, понимаете вы это? Если будет нужно, Шукур Рахматович объяснит это и народу», возмущался президент…

Чем можно объяснить такую реакцию Каримова? На самом ли деле он считал вопрос о Независимости преждевременным или это был страх перед Москвой?

В 1990 году понятие «Независимость» и для самого Каримова, и для всей его команды вызывал страх. Они не могли представить свою жизнь без правления Москвы. Во время проведенного в те года специального референдума, 99 процентов участников проголосовало за то, чтобы Узбекистан остался в составе Союза, на самом деле это было отражением желания самого Каримова. Но в 1991 году Каримов был вынужден спасаться от преследований Москвы и потому идея Независимости пришлась как никогда кстати. Потому как Каримов мог быть привлечен к ответственности за поддержку ГКЧП. То есть страна еще тогда жила в угоду именно самого Каримова.

Но все же Каримов пошел на уступки, насколько известно, или нет?

В ответ на грубость президента я сказал, что мог бы не приносить к нему проекты декларации, но этого требуют 167 депутатов, которые также обратились с письмом к президенту. Услышав число 167, Каримов насторожился, взял у меня из рук список и начал перечитывать фамилии. «Вот негодяи, вот подонки», сказал Каримов, потом, перебрав проект декларации, дал мне вторую версию, сказав, что пусть рассмотрят этот вариант в конце сессии. На выбранном Каримовым варианте был текст в восемь строк, исключительно из пустых призывов. Затем он обратился к премьер-министру, что у него «нет желания спорить с этими петухами. Если все же решат рассмотреть вон то, то пусть вместо слова «независимость» используют «суверенитет», и принимают его с добавкой о том, что постановления и законы Москвы будут сохранены на нашей территории», добавив чтобы Исмаил Хакимович, «не сидел сложа руки, а занялся с подписавшимися под этим…».

От редакции. После этого разговора Каримов вызвал к себе Эркина Вахидова, и когда поднялся вопрос о принятии Декларации Независимости, Вахидов внезапно вышел на трибуну и сказал, что Независимость - это самый нужный и важный вопрос, и для того, чтобы создать Декларацию нужно избрать специальную комиссию, в которой должны быть, писатели, поэты, ученые и политические деятели. Затем слово взяли депутаты Ойгуль Маматова, Мухаммад Салих, Мурод Джураев и внесли свои предложения о немедленном создании комиссии и немедленном рассмотрении вопроса. Выступил и Жахонгир Мухаммад который, сказал, что предлагаемый ранее вариант - более полный и после некоторых доработок готов к принятию. После чего Каримов вновь подозвал его на вторичную беседу.

Жахонгир Мухаммад: Начал огрызаться на председателя КГБ страны Мелькумова, сказав, что он во всем виноват, что не должен был подпускать нас к парламенту, начал угрожать роспуском, построением новой тюрьмы, где нас всех сгноят. Я спросил, в чем мы провинились, разве желание о независимости - преступление, на что Каримов ответил, «Да, преступление, у нас одна страна, Советский Союз. Мы при нем родились и при нем умрем. Сейчас очень удобное время, мы можем выпросить у Москвы очень многого. Бюджет трещит, а вы бьете мне по ногам, понял? Москва не даст нам Независимости. За ноги нас подвесят. И народ твой, и вас всех перестреляют»… В зале заседания слово взял премьер, который сказал, что это всего лишь бумага, с принятием которой ничего, по сути, не решится, надо подумать и об экономике. Сказал, что у него в руках два проекта декларации, и надо понять какую из них удобней принять и предложил объявить перерыв в работе сессии.

Почему премьер поддержал Каримова, из-за испуга перед ним или он и сам считал, что с Независимостью надо не спешить?

Исходя из нескольких случаев, свидетелем которых я сам лично был, могу сказать одно: этот человек не был из тех, кто кого-то боялся. Более того, он сам был сторонником независимости. А в тот день он просто выполнял поручение президента. Потому как, он не был, тогда как мы, независимым депутатом, а являлся одним из лидеров президентской команды, вот и все. Позже, после беседы с областными депутатами, а затем и беседы Каримова наедине с Эркином Вахидовым, Нурали Кобулом и Мухаммадом Салихом, после которой он стал опять мягким, премьер подошел к остальным оставшимся депутатам и сказал, что нужно создать комиссию из пяти человек и подготовить проект декларации, учитывая все предложения. Только потом я понял, почему Каримов вдруг успокоился. Дело в том, что, оказывается, он пожелал, чтобы в тексте декларации была часть о том, что все законы СССР будут иметь законную силу в Узбекистане.

От редакции. В тот же день Жахонгир Мухаммад и Равил Абдукадиров подготовили новую версию будущей декларации и на следующий день после обеда спикер парламента поставил на голосование проект Декларации Независимости и через несколько минут объявил: «принято».

Жахонгир Мухаммад: Весь зал поднялся на ноги и начал громко скандировать «Независимость, Независимость». Насрулло Сайид схватил флаг страны и выбежал на трибуну со слезами на глазах выкрикивая: «Мы независимы, Независимость». Это был настоящий праздник. Каримов опять начал возмущаться, трясти принятый вариант перед лицом премьера. Однако вечером по телевидению прошла лишь краткая информация о работе сессии и ни слова о декларации. Мы, несколько депутатов, обсудили эту ситуацию, и решили подготовить письмо недовольства. Затем я позвонил представителю Центрального Комитета, курировавшего телевидение. Он сказал, что уже очень многие выразили свое недовольство, что оппозиция готовит крупномасштабные акции протеста и что он пытается связаться с Каримовым по этому вопросу. И лишь спустя два дня было дано сообщение о принятии Декларации Независимости. Но эта была уже скорректированная Каримовым и добавленная им строкой о признании законов СССР Декларация, которую и декларацией-то не назвать…

Переживания депутатов после принятия Декларации Независимости и сегодня очень хорошо помнят многие оппозиционеры и правозащитники. А каким была настроение народа, который, пусть и с опозданием, но узнал о принятии столь важного документа?

Очень многие жили надеждой на Независимость, для многих это было принципиально важным, и потому парламент утонул в радостных овациях, что даже представители Компартии были потрясены этим наплывом массовой радости. Что касается простых жителей страны, они разделяли нашу радость, на улицах шли праздничные гуляния, народ просто ликовал от радости. Через несколько дней после этих событий я поехал в Джамбайский район Самаркандской области и в течение целой недели наблюдал массовые гуляния и радостные торжества, устроенные самими жителями по случаю Независимости. Несмотря на то, что Декларация Независимости была объявлена и принята в 1990 году, 31 августа 1991 года этот вопрос был заново представлен в парламент и с тех самых пор Днем независимости отмечается 1 сентября. То есть власти перенесли уже имеющуюся дату на один год позже, тем самым, подав это как собственное достижение.

От редакции. Жахонгир Маматов (Мухаммад) родился в 1955 году в Самарканде. Закончил факультет журналистики тогдашнего Ташкентского Государственного Университета (ныне Национальный университет). В 1990 году 35-летнему Жаҳонгиру Мухаммаду было присвоено звание “Заслуженный журналист Узбекистана”. В том же году он был избран народным депутатом Узбекистана от Жамбайского района Самаркандской области.

С 1991 до 1993 года работал заместителем председателя  комитета по гласности Верховном Совете Узбекистана, был автором первого проекта закона о СМИ. Oн  был назначен Руководителем Узбекского Государственного Телевидения – Заместителем председателя Гостелерадио. 16 января 1992 года из-за чинимых преград властями при открытом освещении кровавых событий в студенческом городке он подал в отставку, причем сделал это прилюдно, чем вызвал гнев власть имущих.

6 января 1993 года у здания партии «Эрк» на него было совершено покушение. На следующий день в Москве газета “Известия” дала статью некоей Лебедевой о том, что за покушением стоят государственные структуры. 7 февраля того же года власти вопреки существующим законам закрыли его газету, а 13 февраля, насильно выселив его семью из квартиры в Ташкенте, заставили уехать в Самарканд.

17 апреля после выступления на съезде Тюркских народов, который проходил в Турции, он был арестован, а семья подверглась давлению. Жене Ж.Мухаммада было предложено отречься от своего мужа, а после отказа она была осуждена на два года. Усилиями доброжелателей ему удалось выйти на свободу, а спустя некоторое время покинуть Узбекистан. В настоящее время проживает в США.